– Милый мой, они счастливы от этого. Так позволь им выбирать то, что они хотят. Мы все выросли, и каждый из нас сам знает, чего он хочет. И ты волен уехать, как только я разберусь и найду работу… ох, – жмурюсь, понимая, что выдала себя.
– Ты что? – Повышает голос брат.
– Тише, Айзек, пожалуйста, тише, – прошу его, распахивая глаза, умоляюще смотря на него, а затем прислушиваюсь, лишь бы никто не проснулся.
– Ты потеряла работу, Энджел? Но почему? Тебя уволили? – Свистящим шёпотом спрашивает он.
– Да. По прилёте в Лондон прочитала письмо, но мне заплатили гонорар за два месяца. Сейчас у меня на счету чуть больше тысячи долларов, и мне надо перевести их в фунты. Я отдам их, найду что-нибудь. Это ничего, Айзек, – уверяю его, улыбаясь от своих слов.
– Боже, сестрёнка. Почему тебя уволили? – Вздыхает он, сочувственно гладя меня по волосам.
– Сокращение, но я уверена, что следующее место будет лучше. И я приняла решение не возвращаться в Америку, возможно, сама судьба мне подсказывает, что моё место не там.
– Ты до сих пор веришь в судьбу? – Изумляется он.
– Да, я верю. Верю в то, что для каждого из нас предначертан свой путь. И мой лежал домой. Нет, я не планирую здесь оставаться, буду искать место в Лондоне. Как только всё наладится, ты приедешь ко мне и пойдёшь учиться.
– Это лишь мечты, Энджел. Да я уже не в том возрасте, чтобы быть студентом, – усмехается он, отворачиваясь от меня.
– Брось, тебе всего двадцать семь. Мечтам свойственно сбываться, Айзек, надо просто сильно-сильно хотеть этого, – кладу руку на его плечо.
– Ты слишком добра к этому миру, сестрёнка. Он не заслуживает этого, – похлопывает меня по руке.
– Каждый заслуживает доброты, чтобы он не сделал. Возможно, именно этого им и недостаёт. А со ссудой мы разберёмся, я хотела бы посмотреть документы и понять, какой у вас сейчас бюджет. Мама рассказала, что замок снова принимает гостей.
– Да, хоть тут повезло. Там каждый день требуется всё больше и больше работников. Лорд Марлоу вернулся в замок год назад, когда его сын погиб. Автокатастрофа, так говорят, сорвался с обрыва здесь недалеко. Это место было последним, где жил его сын. Он очень любил его, раз так сильно переживает потерю. Запретил сдавать комнаты и закрыл его.
– Какой ужас, – шепчу я.
– Это да, многие из наших остались на улице, едва сводили концы с концами, когда иностранцы у нас шиковали. Ты же знаешь, как мы не любим чужаков. Город снова опустел, и мы вздохнули отчасти спокойно, пока не вернулась его жена. Леди Марлоу. Это она придумала превратить замок в гостиницу, а сама вроде как путешествовала, да и за этот год только проверяла финансовые отчёты, оставаясь тут на пару-тройку дней.
– Невероятно, настоящие лорд и леди, – улыбаюсь я.
– Она отвратительная, – кривится брат.
– Айзек! Нельзя так говорить, – не могу сдержать улыбки, но всё же возмущаюсь, ударяя его легко по спине.
– Правда, Энджел. Она такая надменная, как и её сын. Прямо королева сама, всё ей не так, всё ей не нравится. То холодно, то дровами воняет, то пальчик испачкала. Я работаю там шофёром, иногда помогаю разгружать коробки с едой и прочей ерундой. И видел её несколько раз, когда отвозил до аэропорта в Йорк, у неё личный вертолёт, видите ли, до Лондона она не путешествует, как все люди. Она даже не здоровается, а мы, как идиоты, выстраиваемся, встречая её, бросая все свои дела, – уязвлено жалуется он.
– Она ведь леди, её этому обучали. А мы простые люди, братик.
– А её сын. Петух.
– Айзек!
– Нет, он не петух, он похож на дьявола или чёрта. Его так и называют Дьявол.
– Айзек! – Уже в голос смеюсь я.
– У него глаза чёрные-чёрные, даже зрачков не видно, как говорит, Лилиан. Она убирает в хозяйских спальнях. Ни разу не проронил ни слова, только жестами указывает пойти вон. Весь в мать, и сам он ходит постоянно во всём чёрном. Ему бы ещё косу и точно на Хеллоуин детей, да и взрослых, пугать.
– Ты преувеличиваешь, – мотаю головой.
– Ни капли. Они все там такие. И его будущая жена, бывшая невеста его брата, принцесса. Не дай бог, маникюр испортит, взяв серебряную ложечку, а не золотую. Дочь у неё такая же. От неё все няни сбежали, она даже нашу Донну до слёз довела. Сучка малолетняя, а ей всего семь! – Продолжает возмущения брат.
– Не ругайся, Айзек, – прошу его, кривясь на крепкое словцо.
– А иначе и не скажешь. Не замок, а кладбище. Всегда тихо и уныло. Знаешь, как они собираются украшать его?
– Как? – С интересом спрашиваю я.
– Никак. Вообще, никак. Они ни разу не украшали его, как делал это Энтони. Вот он был человек праздник. Ты не помнишь его, наверное…
– Помню, что был мужчина, которого мама упоминала в письмах. Он подарки делал каждой семье, и устраивал весёлые гулянья, – перебиваю его, хмурясь и пытаясь ещё припомнить, что рассказывали родители.
– Да. Он был крутой! И никто не знал, что он помолвлен и у него есть дочь. Да он кутил с любой незамужней девицей в округе. Классный мужик был, а эти все унылые.
– Платят там хорошо? – Спрашиваю я, чувствуя, как кончик носа замёрз.
– Приличней, чем на фабрике. Но берут в основном молодых, только Джефферсон из престарелых.
– Джефферсон? – Изумляюсь я. – Помню, что он разрешал мне кататься на его пони. Хороший он.
– Он у них дворецкий, – гордо заявляет брат.
– Это хорошо. Может быть, меня тоже туда возьмут? Я не боюсь грязной работы, умею готовить и убирать, – задумчиво произношу я.
– Завтра узнаю у него. Думаю, он будет рад. Пойдём в дом, ты уже замёрзла, американка, – смеётся он, подхватывая брёвна.
– Я англичанка, Айзек, и горжусь этим, – громко произношу, открывая ему дверь.
– Гордись, пока тебя не сожрал Дьявол, – смеётся брат.
Качаю головой, закрывая дверь. И правда, прекрасная возможность увидеть снова этот замок. В детстве мы часто ходили на маяк, наслаждаясь видами, и мечтали, как будем там танцевать с Айзеком. Вот и сбылась моя мечта, если меня возьмут, то потанцую на кухне.
Декабрь 20
Действие первое
– Нарушение договора пункт четыре параграф один. Нарушение договора пункт пять параграф четыре. И вы это называете законом? Так вот, мистер Макалистер. Если ваш банк не сделает перерасчёт и не зачтёт эти деньги в счёт долга, то мне придётся подать на вас в суд. Мы выиграем это дело, закон на нашей стороне, – твёрдо произношу я, смотря в карие, неприятные глаза мужчины.
– Мы сделаем всё возможное…
– Нет, вы сделаете то, что должны. Это мошенничество в особо крупных размерах. И если завтра ничего не поменяется, то уж поверьте мне, я подключу все связи моих коллег из офиса в Нью-Йорке, вас посадят всех до единого, – уверенно перебиваю его, поднимаясь со стула.
– Хорошего дня, мистер Макалистер. Пошли, Питер, завтра мы вернёмся, – подхватываю сумочку, гордо выходя из маленького офиса единственного банка, что есть в нашем городке.
– Вот это да, Энджел, я поражён. А он? Ты видела, как он покраснел, а затем побледнел от твоих слов, – смеётся брат, когда мы оказываемся на улице.
– Посмотри, меня до сих пор трясёт. Никогда так ни с кем не говорила, – вытягиваю вперёд руки, которые немного потряхивает от адреналина в теле. Улыбаюсь Питеру, как и он мне.
– Ты молодец, вот что значит образование. Ни черта себе, целых восемьсот фунтов пересчёта! Нам останется оплатить всего шесть с половиной тысяч и всё, – продолжает восхищаться брат, открывая мне дверь своего грузовичка.
Боже, спасибо тебе, что дал мне силы на это. Мне так стыдно, что говорила на повышенных тонах с человеком старше меня. Но обиду за своих родителей и обман не смогла стерпеть. И где-то понадобились мои знания, хотя приврала, за что, господи, тоже прошу прощения. Нет, у меня знакомых. Это как-то само вылетело.
– Я проверила свой счёт и могу перевести вам тысячу фунтов, – говорю я, поворачиваясь к брату.
– Нам неудобно брать у тебя деньги, сестрёнка. Ты самая младшая из нас, а взваливаешь всё на свои плечи, – мнётся Питер, отвозя меня домой.
– Неудобно спать на камнях, но и там можно найти хорошее. Например, звёздное небо. Но мне бы не хотелось, чтобы вы любовались им на холодных камнях, лучше из нашего дома, – мягко отвечаю я.
– Когда ты возвращается в Нью-Йорк? Папа ничего не упомянул об этом, – спрашивает он. Руки моментально холодеют, а паника немного сбивает меня, но продолжаю улыбаться.
– Ещё не купила билет, хочу со скидкой приобрести прямо в аэропорту. И ты уже хочешь избавиться от меня, Питер? – Журю его, отчего брат смеётся, качая головой.
– Нет, кончено. Я, вообще, считаю, что ты должна остаться с нами. Это твой дом, – бросив на меня странный взгляд, делится он.
– Скоро Рождество. Когда мы купим ёлку? – Перевожу тему, чтобы больше не тянуть себя в омут со своим враньём. Я не люблю это делать, но выбора пока у меня нет. Они так горды мной, не смею их огорчать.
